"Правда Севера" - о Галине Петровне Быстровой, заслуженном юристе РСФСР, судье Архангельского областного суда в почетной отставке

Когда мы  говорим «наше достояние»  — это не  просто слова. Это данность. История Архангельского областного суда неразрывно связана с  именами блистательных правоведов, без которых она была  бы иной. Галина Петровна Быстрова посвятила служению закону, судебной работе всю свою жизнь. Исполненная жизнелюбия и  доброты, чуждая пафоса, совершенно не  склонная жаловаться, несмотря на  все испытания, отпущенные судьбой.

Вот как о  них вспоминает сама  Галина Петровна Быстрова.

– Я родилась в  1937 году в  Ленинграде. О  войне, блокаде вспоминать тяжело, память избирательна, многие подробности забыты… Нас вывезли по  дороге жизни в  Киров. Местные жители «разбирали» по  домам эвакуированных, помогали чем могли. Помню маму  — усталая, отрешённая. Она работала санитаркой в  госпитале. Главврач, далёкий от  сантиментов, строго запрещал подкармливать кого  бы то  ни  было. Но  я  пробиралась к  маме, и  кухонные работники не  оставляли голодной. Помню, как мы  выкапывали мёрзлую картошку, вкус противной её  сладости. Забалтывали её  с  мучкой и  ели. В  госпитале я  получала первые гонорары, когда меня отправили выступать перед ранеными. Отчаянно громко пела, танцевала, читала стихи, и  мне дарили конфеты, сахар  — бесценные по  тем временам вкусности…

Папу я  увидела впервые только в  1947 году, когда он  вернулся домой после демобилизации. И  настал черёд новых его обязательств  — геолога. Потому сначала был городок Облучье у  железнодорожной станции в  Амурской области, потом Хабаровск, летом  — деревня под Хабаровском, где я  и  увидела впервые суд.

Приходила туда босая, в  сарафанчике, садилась на  пол по‑турецки и  слушала часами восторженно, не  отрываясь. Вот это был театр! Разве могло что‑то сравниться с  представлениями, которые разыгрывались в  суде,  — как по‑разному вопросы задают, показания дают. Одна из  маминых подруг была прокурором, она много и  увлекательно рассказывала о  судебных делах.

Пришла сдавать экзамены в  Ленинградский государственный университет и  поняла, что о  выборе ни  одного дня не  пожалею. Собеседование оказалось неожиданно простым, несколько вопросов по  советской Конституции и  географии. А  какие были преподаватели! Впоследствии мы  с  Юрием Григорьевичем Макарьиным, председателем Няндомского районного народного суда, а  затем заместителем председателя суда областного, много раз возвращались к  любимому спору о  том, где лучше преподают  — в  ЛГУ или МГУ, который он  окончил.

По  результатам учёбы первым по  успеваемости получил распределение наш однокурсник Анатолий Собчак, обладатель диплома с  отличием. Мужу прочили распределение в  прокуратуру, я  предполагала, что работать буду в  лаборатории судебной экспертизы, экспертом-графологом, диплом по  этой теме защищала.

По  карте, выбирая между Архангельском и  Мурманском, мы  предпочли первый, всё  ж не  за  полярным кругом!

Приехали 31  августа 1959 года. Вокзал располагался тогда на  Левом берегу. Паромная переправа, тёмная непроглядная река, холода. Нас направили в  Северодвинск, объяснив, что город замечательный, очень красивый, мы  из  Ленинграда  — нам понравится.

Встретил председатель Северодвинского городского народного суда Андрей Николаевич Бызов. Умница, добрейшей души человек, во  всём помогал, а  вот с  отсутствием жилья ничего не  смог поделать. Когда истёк двухмесячный срок, отведённый хозяйкой квартиры, где мы  снимали угол, обратились с  заявлением о  направлении на  новое место работы, в  любой район, где будет хоть какое‑то жильё. Так оказались в  Няндоме. Поселили нас в  признанном аварийным здании, где раньше размещался  суд. Вода в  ведре к  утру замерзала, ставили его на  керогаз, чтобы растопить  лёд. Суд, надо отметить, переехал в  чуть менее ветхое деревянное здание, делил его с  прокуратурой. Муж работал в  прокуратуре, я  без малого восемь лет трудилась нотариусом в  Няндомском и  Каргопольском районах.

Помню первую встречу с  Каргополем  — мне навстречу от  полуразвалившегося деревянного дома, где находился суд, бежит девушка-секретарь: «Внотариус, внотариус приехал!» Звучало так солидно!

Когда последовало приглашение участвовать в  выборах народных судей, председатель областного суда Василий Васильевич Клевцов повёз меня в  Архангельск согласовывать кандидатуру. Предупредил, что главным будет вопрос о  том, какой из  вас судья, если вы  не  в  партии? Так и  вышло: «Почему вы  не  в  партии?» Я  с  секундной паузой: «Потому что не  созрела».

Меня всё  же рекомендовали. Жители района избрали судьёй, многие меня знали и  помнили, потому что с  лекциями от  общества «Знание» я  выступала, наверное, везде.

Судья в  районной глубинке всегда на  виду, оценивают его по  делам. Не  помню малейшего проявления неуважения, все знали, как мы  работаем, как просто, скромно живём. Дела рассматривала всех категорий. Конечно, тяжелее всего в  психологическом отношении уголовные дела в  отношении несовершеннолетних. Помню, приговор оглашаешь, а  руки  — ходуном.

Когда впервые разрешала дело в  выездном судебном заседании, зал  — битком. Взволнованные слушатели, замерев, внимают каждому слову. Стол до  пола затянут скатертью, скрывающей валенки, что протягивали судье, дрожащему от  холода, чьи‑то заботливые руки. На  селе к  нам очень по‑доброму, по‑родственному даже относились.

В  областном суде позже увидела другое отношение людей, приходящих в  процесс: «Хочу, и  всё, все виноваты, только я  ни  в  чём не  виноват! Нет, я  всё скажу!» Помню, одна из  участниц процесса в  здании железнодорожного вокзала, схватив за  руку ребёнка, размахивала плакатом «Живу на  улице!». Но  у  неё было жильё, она заключила фиктивный брак, чтобы закрепить права на  другую квартиру.

Крайне интересный вопрос  — вмешательство в  работу судьи. Были попытки навязать «телефонное право», но  заканчивались, думаю, на  председателе суда, который давал отпор. На  меня вообще давить бесполезно. Помню, в  годы работы в  Няндоме довелось рассматривать дело о  халатности заведующей столовой, следствием которой стало массовое отравление рабочих железнодорожного транспорта. Она не  проконтролировала действия работника кухни, не  имевшего практически никакого опыта, по  незнанию либо невнимательности нарушившего технологию. И  вот представитель райкома решил судье позвонить, попросить, чтобы человека пожилого, много лет посвятившего работе, не  «сажали». Да  и  я  не  собиралась это делать, проанализировав материалы дела, но  этот звонок! Ответила холодно и  сдержанно, что вынесу решение в  соответствии с  требованиями закона, будут учтены все смягчающие и  отягчающие обстоятельства. Моему мужу звонивший впоследствии жаловался, как  же так, мы  же знаем друг друга, почему она со  мной так строго?

В  начале 1980‑х в  гражданской коллегии областного суда трудились всего три судьи: Вера Павловна Кокунова, Надежда Леонтьевна Мукминова и  я.

Зинаида Викторовна Кухтина, заместитель председателя, могла поспорить с  нами, но  в  рассмотрение дел не  вмешивалась. Она  же уговорила Алексея Алексеевича Яшкина согласиться с  моим пожеланием заниматься только гражданскими делами, рассматривать уголовные дела мне стало слишком тяжело.

О  работе в  областном суде можно вспоминать очень долго, рассказывая о  каждом. Коллектив был очень дружный, сплочённый. Горько сознавать, что многие уже ушли из  жизни. Например, Нина Александровна Фролова, необыкновенной, нездешней красоты и  стати, обладавшая непререкаемым авторитетом.

В  отставку я  вышла в  1994 году уже в  новом государстве. Но  каждая встреча с  коллегами, общение, обмен новостями вдохновляют. Наши встречи согревают душу.

От  всей души желаем Галине Петровне крепчайшего здоровья и  окрыляющего настроения, мира, любви, добра и  радости!

(очерк опубликован в специальном выпуске газеты "Правда Севера", посвященном 85-летию Архангельской области, от 21 сентября 2022 года)